В рамках мероприятий по подготовке к 150 годовщине со дня рождения Петра Столыпина, в 2012 году, Наталия Нарочницкая дала блестящее интервью (кстати, символично, что юбилей Столыпина отмечают именно в 2012 году, году очередных президентских выборов, году, если верить пресловутому календарю майя, а так же выкладкам Чижевского, судьбоносному для России и мира).
Кстати, фигура Столыпина - это блестящее практическое подтверждение возможности реализации политики на основах тех консервативных идей, которые, в частности, изложил Никита Михалков в своём "Манифесте просвещённого консерватизма". И пример деятельности Столыпина прекрасно подтверждает, что величие России не на костях её народа построенное, но на его благополучии - возможно только на консервативных идеологических основах; на принципах сохранения русских фундаментальных религиозно-нравственных, культурных традиционных ценностей (к чему и призывает тот же Михалков и вся русская консервативная мысль, и что реализовывал на практике Столыпин).
Наталья Нарочницкая:
Столыпин – фигура великая. Он встал у руля в момент, когда страна вся дышала революцией - кризис, рвутся традиционные связи, ему пришлось принимать жесткие непопулярные решения. И кого же он настроил против себя? Тех, кто не хотел выпустить из рук розгу, и тех, кто держал наготове бомбу! Вся его деятельность была направлена на то, чтобы реформировать страну, выбить почву из-под революции, не трогая при этом национальной, корневой сущности нашей цивилизации – конечно, это вызывало ненависть эсеров. При этом он был как раз реалистом, говорил, что для земельной реформы нужно хотя бы 20 лет без войн и революций. Он не сулил, как наши либеральные реформаторы начала 90-х, успеха за 500 дней. Да, он не трогал помещичьи землевладения, считал, что, имея такую огромную страну, можно в конечном итоге каждого сделать помещиком. И отчасти он был прав. Не без иллюзий - в нашем климате, без инфраструктуры, на новом месте стать успешным земледельцем непросто.
/.../
У нас как реформатор - так нигилист, он презирает и ненавидит все наследие и в поисках рецептов развития копирует чужие сценарии. Столыпин же очень верно искал путь в национальных демократических традициях, которые в средние века на Руси были, кстати, не только очень сильны, но и гораздо более развиты, чем в Западной Европе. /.../ Столыпин понимал, что нанизывать то ценное, что дает иностранный опыт, нужно все равно на каркас, который соответствует условиям нашей страны, нашей культуры. В нем поражает уникальное сочетание острого осознания необходимости перемен, наличия конкретной программы реформ, решимости проводить их в жизнь - и одновременно абсолютной верности, сопричастности к делам своего Отечества. В отличие от очень многих реформаторов и революционеров, от Ленина до сегодняшних дней, он не готов был жертвовать национальными интересами ради своих кабинетных доктрин. /.../
Вот факт: перед Первой мировой войной, идя по пути столыпинских реформ, Россия настолько бурно развивалась, что начала быстро догонять и даже опережать другие страны. По объему железнодорожного строительства, книгопечатания на душу населения, по количеству студентов она практически догнала Германию, мирового лидера тех лет. Убеждена, что если бы не война и революция, к 30-му году мы бы оторвались от остального мира, как сейчас оторвались США.
Но вот и другой факт: Россия рвалась на части. Возможно, ее и погубило именно такое слишком быстрое развитие, оно рвало традиционные социальные связи, освобождало множество крестьян, которые не могли найти работу. Вспомните «Приваловские миллионы» Мамина-Сибиряка, «Угрюм-реку» Шишкова: патриархальные нравы, когда 50-летний сын, сам с детьми и чуть ли не внуками, на коленях умоляет отца «выделить» его, чтобы жить отдельно, а не одной огромной семьей в полном подчинении быта деду. А рядом - заводище, капитализм, свобода, тысячи рабочих рук, учеба в Германии… Вот вам колоссальная армия брожения огромных масс людей, которые выпали из своих социальных групп и пока еще не нашли для себя в обществе места, где они могли бы самоорганизоваться, стать новым преемственно живущим социальным слоем. Конечно, это и был материал для революции.
В Столыпине ли было дело? Полагаю, не только и не столько в нем. Также, как и причины Первой мировой войны гораздо шире, чем просто территориальные притязания Германии и Австро-Венгрии. Россия многих не устраивала - с ее темпами развития, экономикой, мало зависящей от внешнего мира, с ее огромным неосвоенным внутренним рынком, по объему сравнимым с мировым, а, значит, без проблем с конкуренцией. Для многих она представляла собой если не угрозу, то определенный фактор риска. Добавим конфликты интересов в отношении Прибалтики, Черноморских проливов, Ближнего Востока, и станет ясно: очень многие силы в мире хотели Россию осадить и сдержать.
/.../
Еще братья Трубецкие писали о русском радикализме: нам не нужна просто реформа, нам — все или ничего… Нам и сейчас все нужно прямо завтра, мы не понимаем, что есть законы динамики больших тел: огромный корабль вы не развернете на ходу так же быстро, как маленькую лодочку. А попытаетесь - опрокинете. А в мировоззрении Столыпина сочеталось уважение к тому, что составляло красоту и правду русской жизни, с желанием ее модернизировать, дать ей ускорение. Не сломать и сделать быстро, но твердо направить по верному пути и, только проверив путь, разогнать. Этого нам не хватает.
Что касается конкретики, он ясно видел факторы, тормозившие развитие России: архаичные земельные отношения и демографический дисбаланс между регионами. В демографии он соглашался с Вениамином Петровичем Семеновым-Тян-Шанским - блистательным политическим географом из широкой семьи замечательных исследователей, автором фундаментальных работ по районированию, городскому и сельскому расселению: огромная нависающая масса других цивилизаций есть угроза для России с ее малонаселенными сибирскими и восточными территориями. Семенов Тянь-Шанский писал, что нужно запустить такие крупные проекты, которые, пусть медленно, постепенно переместят центр развитости России на восток. Столыпин также понимал, что для этого нужны льготы для предпринимательства в сложных регионах.
Эта проблема стоит и сегодня. Столыпин понимал: нет модернизации без реформы политической системы и социальных отношений. Первая в его представлении могла сочетать верховную власть самодержавия и развитие местного самоуправления, которое создавало бы в низших слоях общества социально активный импульс, двигатель социальных лифтов. Модернизация политической жизни и сейчас нам нужна. До сих пор у нас так называемая элита, тот социально активный слой, который служит кадровым резервом для управления, образования, информационного поля, полностью оторвана от основной массы людей, что пагубно влияет и на ту, и на другую сторону. Модернизация должна коснуться и элиты, и основной массы населения. Но у нас не только элита не готова к самоуправлению масс, и массы сами к этому не готовы — после веков полной отстраненности здесь царит социальная апатия, скепсис, недоверие и местнические настроения. Вот с чем предстоит справиться, без этого не будет никакой модернизации.
А культура нации, все-таки, определяется не тем, чтобы на компьютере научиться. Это с одной стороны способность простого народа слагать сказки и басни с высоким уровнем обобщения («Двух смертей не бывать, а одной не миновать!»), и, с другой стороны - наличие выросших из этой нации гениев, универсальных величин.
/.../
После первой русской революции 1905 года террор был очень востребованным инструментом, особенно у эсеров. И неслучайно Столыпину пришлось вводить военно-полевые суды и те же «галстуки» - «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна Великая Россия!», таков был его ответ! Ответ на страшный террор. И когда ему кричали те же левые, которые сами вполне поощряли террор и убийство ни в чем неповинных людей, - «Палач!», он отвечал: «Я не палач, я врач, я врачую больную Россию!». Да, левые после поражения в революции 1905 года были слабы. Так и террор – метод слабости, он всегда всплывает, когда нет механизма политической борьбы. Поэтому тут нет сомнения, да и установлено, что убили Столыпина именно крайние левые. Но, думаю, в политическом устранении такой яркой фигуры были заинтересованы и другие.
/.../
...У меня нет апокалиптических предчувствий, хотя нет и радужных. Я считаю, что надо просто возделывать свой сад.
Читать полностью, о Столыпине и не только>>>
Кстати, фигура Столыпина - это блестящее практическое подтверждение возможности реализации политики на основах тех консервативных идей, которые, в частности, изложил Никита Михалков в своём "Манифесте просвещённого консерватизма". И пример деятельности Столыпина прекрасно подтверждает, что величие России не на костях её народа построенное, но на его благополучии - возможно только на консервативных идеологических основах; на принципах сохранения русских фундаментальных религиозно-нравственных, культурных традиционных ценностей (к чему и призывает тот же Михалков и вся русская консервативная мысль, и что реализовывал на практике Столыпин).
Наталья Нарочницкая:
Столыпин – фигура великая. Он встал у руля в момент, когда страна вся дышала революцией - кризис, рвутся традиционные связи, ему пришлось принимать жесткие непопулярные решения. И кого же он настроил против себя? Тех, кто не хотел выпустить из рук розгу, и тех, кто держал наготове бомбу! Вся его деятельность была направлена на то, чтобы реформировать страну, выбить почву из-под революции, не трогая при этом национальной, корневой сущности нашей цивилизации – конечно, это вызывало ненависть эсеров. При этом он был как раз реалистом, говорил, что для земельной реформы нужно хотя бы 20 лет без войн и революций. Он не сулил, как наши либеральные реформаторы начала 90-х, успеха за 500 дней. Да, он не трогал помещичьи землевладения, считал, что, имея такую огромную страну, можно в конечном итоге каждого сделать помещиком. И отчасти он был прав. Не без иллюзий - в нашем климате, без инфраструктуры, на новом месте стать успешным земледельцем непросто.
/.../
У нас как реформатор - так нигилист, он презирает и ненавидит все наследие и в поисках рецептов развития копирует чужие сценарии. Столыпин же очень верно искал путь в национальных демократических традициях, которые в средние века на Руси были, кстати, не только очень сильны, но и гораздо более развиты, чем в Западной Европе. /.../ Столыпин понимал, что нанизывать то ценное, что дает иностранный опыт, нужно все равно на каркас, который соответствует условиям нашей страны, нашей культуры. В нем поражает уникальное сочетание острого осознания необходимости перемен, наличия конкретной программы реформ, решимости проводить их в жизнь - и одновременно абсолютной верности, сопричастности к делам своего Отечества. В отличие от очень многих реформаторов и революционеров, от Ленина до сегодняшних дней, он не готов был жертвовать национальными интересами ради своих кабинетных доктрин. /.../
Вот факт: перед Первой мировой войной, идя по пути столыпинских реформ, Россия настолько бурно развивалась, что начала быстро догонять и даже опережать другие страны. По объему железнодорожного строительства, книгопечатания на душу населения, по количеству студентов она практически догнала Германию, мирового лидера тех лет. Убеждена, что если бы не война и революция, к 30-му году мы бы оторвались от остального мира, как сейчас оторвались США.
Но вот и другой факт: Россия рвалась на части. Возможно, ее и погубило именно такое слишком быстрое развитие, оно рвало традиционные социальные связи, освобождало множество крестьян, которые не могли найти работу. Вспомните «Приваловские миллионы» Мамина-Сибиряка, «Угрюм-реку» Шишкова: патриархальные нравы, когда 50-летний сын, сам с детьми и чуть ли не внуками, на коленях умоляет отца «выделить» его, чтобы жить отдельно, а не одной огромной семьей в полном подчинении быта деду. А рядом - заводище, капитализм, свобода, тысячи рабочих рук, учеба в Германии… Вот вам колоссальная армия брожения огромных масс людей, которые выпали из своих социальных групп и пока еще не нашли для себя в обществе места, где они могли бы самоорганизоваться, стать новым преемственно живущим социальным слоем. Конечно, это и был материал для революции.
В Столыпине ли было дело? Полагаю, не только и не столько в нем. Также, как и причины Первой мировой войны гораздо шире, чем просто территориальные притязания Германии и Австро-Венгрии. Россия многих не устраивала - с ее темпами развития, экономикой, мало зависящей от внешнего мира, с ее огромным неосвоенным внутренним рынком, по объему сравнимым с мировым, а, значит, без проблем с конкуренцией. Для многих она представляла собой если не угрозу, то определенный фактор риска. Добавим конфликты интересов в отношении Прибалтики, Черноморских проливов, Ближнего Востока, и станет ясно: очень многие силы в мире хотели Россию осадить и сдержать.
/.../
Еще братья Трубецкие писали о русском радикализме: нам не нужна просто реформа, нам — все или ничего… Нам и сейчас все нужно прямо завтра, мы не понимаем, что есть законы динамики больших тел: огромный корабль вы не развернете на ходу так же быстро, как маленькую лодочку. А попытаетесь - опрокинете. А в мировоззрении Столыпина сочеталось уважение к тому, что составляло красоту и правду русской жизни, с желанием ее модернизировать, дать ей ускорение. Не сломать и сделать быстро, но твердо направить по верному пути и, только проверив путь, разогнать. Этого нам не хватает.
Что касается конкретики, он ясно видел факторы, тормозившие развитие России: архаичные земельные отношения и демографический дисбаланс между регионами. В демографии он соглашался с Вениамином Петровичем Семеновым-Тян-Шанским - блистательным политическим географом из широкой семьи замечательных исследователей, автором фундаментальных работ по районированию, городскому и сельскому расселению: огромная нависающая масса других цивилизаций есть угроза для России с ее малонаселенными сибирскими и восточными территориями. Семенов Тянь-Шанский писал, что нужно запустить такие крупные проекты, которые, пусть медленно, постепенно переместят центр развитости России на восток. Столыпин также понимал, что для этого нужны льготы для предпринимательства в сложных регионах.
Эта проблема стоит и сегодня. Столыпин понимал: нет модернизации без реформы политической системы и социальных отношений. Первая в его представлении могла сочетать верховную власть самодержавия и развитие местного самоуправления, которое создавало бы в низших слоях общества социально активный импульс, двигатель социальных лифтов. Модернизация политической жизни и сейчас нам нужна. До сих пор у нас так называемая элита, тот социально активный слой, который служит кадровым резервом для управления, образования, информационного поля, полностью оторвана от основной массы людей, что пагубно влияет и на ту, и на другую сторону. Модернизация должна коснуться и элиты, и основной массы населения. Но у нас не только элита не готова к самоуправлению масс, и массы сами к этому не готовы — после веков полной отстраненности здесь царит социальная апатия, скепсис, недоверие и местнические настроения. Вот с чем предстоит справиться, без этого не будет никакой модернизации.
А культура нации, все-таки, определяется не тем, чтобы на компьютере научиться. Это с одной стороны способность простого народа слагать сказки и басни с высоким уровнем обобщения («Двух смертей не бывать, а одной не миновать!»), и, с другой стороны - наличие выросших из этой нации гениев, универсальных величин.
/.../
После первой русской революции 1905 года террор был очень востребованным инструментом, особенно у эсеров. И неслучайно Столыпину пришлось вводить военно-полевые суды и те же «галстуки» - «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна Великая Россия!», таков был его ответ! Ответ на страшный террор. И когда ему кричали те же левые, которые сами вполне поощряли террор и убийство ни в чем неповинных людей, - «Палач!», он отвечал: «Я не палач, я врач, я врачую больную Россию!». Да, левые после поражения в революции 1905 года были слабы. Так и террор – метод слабости, он всегда всплывает, когда нет механизма политической борьбы. Поэтому тут нет сомнения, да и установлено, что убили Столыпина именно крайние левые. Но, думаю, в политическом устранении такой яркой фигуры были заинтересованы и другие.
/.../
...У меня нет апокалиптических предчувствий, хотя нет и радужных. Я считаю, что надо просто возделывать свой сад.
Читать полностью, о Столыпине и не только>>>
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий